Интервью Игоря Спивака: Эскалация конфликта на Ближнем Востоке и роль России в деэскалации
Интервью президента Фонда Игоря Иосифовича Спивака для журнала «Персона Страны», сентябрь 2025 года.
Фонд “Русское ближневосточное общество” содействует деэскалации на Ближнем Востоке, организуя культурные и гуманитарные мероприятия, гуманитарную помощь, непубличные переговоры и мониторинг прав граждан. Сотрудничает с Россией, странами Залива и НПО, укрепляя влияние Москвы. Проводит конференции, культурные проекты и поддерживает общины, пострадавшие от конфликтов, для поддержания региональной стабильности. Продвигает промышленные, технические и технологические а также финансовые и экономические проекты сотрудничества с Россией в странах региона
Эскалация конфликта на Ближнем Востоке и роль России
Вопрос: Как вы оцениваете текущую степень эскалации конфликта на Ближнем Востоке по сравнению с предыдущими вспышками насилия?
Ответ: Эскалация близка к максимальной и продолжает усиливаться. По сравнению с предыдущими вспышками, такими как войны 2006 года с Хезболлой или интифады в Палестине, текущая ситуация уникальна из-за вовлечения нескольких фронтов: Израиль против ХАМАС в Газе, Хезболлы в Ливане, хуситов в Йемене и Ирана. В 2024–2025 годах вооружённые инциденты в регионе превысили уровень 2023 года в 1,5 раза, с более чем 35 000 израильских атак по пяти странам. Это не локальные вспышки, а системный кризис, угрожающий перерасти в региональную войну, с падением режима аятолл Ирана.
Вопрос: Какие ключевые изменения вы считаете наиболее тревожными за последний год?
Ответ: Изменение системы сдержек и противовесов на Ближнем Востоке, разрушение системы гарантий в регионе, турецкая экспансия в Сирии и Ливии и использование фактора радикальной исламизации для перестроения структуры влияния в регионе, усиление военной активности Израиля при поддержке США, ослабление Ирана и выход на новый уровень конфронтации с последующим переделом карты Ближнего Востока, Африки и Южной Азии.
За 2024–2025 годы наиболее тревожны: падение режима Асада в декабре 2024 года, что привело к фрагментации Сирии и росту активности радикальных исламистов; прямые удары Израиля по Ирану в апреле, октябре 2024 и июне 2025, включая ядерные объекты; экспансия Турции в Сирии; и ослабление прокси Ирана (Хезболла потеряла ключевых лидеров и значительную часть управленческой архитектуры на среднем уровне, хуситы — инфраструктуру). Разрушение старых альянсов открывает дверь для новых войн, включая вовлечение Азербайджана и Афганистана, Алжира, Марокко, КСА, ОАЭ, Ирака, Египта, Эфиопии и Ливии.
Вопрос: Что лично для вас стало сигналом начала новой фазы обострения?
Ответ: Сигналов было много и они нарастали, годами шла подготовка перехода к эскалации.
Главным сигналом стало нападение ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 года, при котором зверски было убито более 1200 и более 250 человек похищено. Спецслужбы Израиля Шабак, Моссад и армия не могли не знать о готовящейся провокации и вероятно специально допустили этот ужасающий инцидент, для того, чтобы стало возможным продавить решение о масштабной зачистке Газы, разрушению Хезболлы и атаки на Иран с последующей работой по свержению режима аятолл в Иране и разрушению проиранских прокси-союзов. Дополнительные сигналы: апрельский удар по иранскому консульству в Дамаске в 2024 году, убийство лидеров ХАМАС и Хезболлы, и июньская война 2025 года, где США нанесли удары по ядерным локациям Ирана. Это подтверждает план по переформатированию региона.
Вопрос: Насколько, по вашему мнению, изменились интересы мировых и региональных держав в последнее время?
Ответ: Как я говорил уже, интересы не меняются, большая часть процессов — это запланированная и методично реализующаяся политика. США максимально уходят из региона вплоть до того, что их гарантии безопасности таким странам, как Катар и КСА, де-факто перестали работать. Яркий пример — это удар Израиля по Катару 9 сентября 2025 года по штаб-квартире ХАМАС. Это конец доверия стран Залива политике военных гарантий США их безопасности! Интересы Израиля — доминирование и ослабление Ирана — остаются неизменны; Турция усиливает экспансию для контроля над Сирией и Ливией; Россия фокусируется на сохранении баз в Сирии, но теряет влияние после падения Асада; Китай и Индия видят в хаосе возможности для энергобезопасности, но избегают прямого вовлечения. Глобально, это борьба за ресурсы, логистические коридоры, геополитические зоны влияния, и усиление в многополярном мировом порядке.
Вопрос: Какие внешние игроки играют сейчас решающую роль в развитии конфликта, и какова их мотивация?
Ответ: Израиль, Турция, США и Великобритания. Израиль мотивирован безопасностью и уничтожением угроз (Иран, Хезболла, ХАМАС) для расширения своего влияния в регионе; Турция — геополитическим доминированием в Сирии и Ливии, борьбой с курдами и исламизацией для укрепления неоосманской модели с претензией на воссоздание халифата под своим знаменем; США — сохранением контроля над нефтяной инфраструктурой региона, региональными логистическими коридорами, и сохранении своего влияния в регионе при минимально-необходимой вовлеченности, для чего использует Израиль для сдерживания Ирана и Китая; Великобритания — в силу слабой армии но очень развитой дипломатии и сильными спецслужбами де-факто возобновила «Большую Игру» и реализует политику «разделяй и властвуй», мотивируясь и пользуясь историческими связями с Израилем и интересами в Суэце, поддержкой Турции и проекта Большой Туран и Новый Халифат, Раскачиванием ситуации внутри Ирана, негласной поддержкой радикальных исламистов с одной стороны и противостоящих им силам с другой, работа с Турцией и Азербайджаном против Ирана и России.
Россия и Китай играют роль балансиров, мотивация — экономическая и противостояние западному влиянию.
Вопрос: Каковы последствия для глобальной безопасности и международных энергетических рынков при продолжении эскалации?
Ответ: Переформатирование Ближнего Востока и Африки приведёт к череде региональных войн. Эскалация израильско-иранского конфликта неизбежна, возможно, с применением национального фактора внутри Ирана (азербайджанцы, арабы, курды и белуджи) и внешнего фактора, такого как вовлечение в конфликт Азербайджана и Афганистана. Мировые энергетические рынки ждёт нестабильность: цены на нефть уже колебались до $80–90 за баррель в июне 2025 из-за ударов по Ирану, с риском роста до $150 при блокаде Ормузского пролива; глобальная безопасность под угрозой из-за ядерного риска Ирана, роста терроризма и миграционных кризисов, влияющих на Европу и Азию.
Вопрос: Какие основные угрозы для стабильности стран Ближнего Востока вы видите в ближайшие 1–3 года?
Ответ: Основные угрозы: фрагментация Сирии после падения Асада, с ростом джихадистов и турецкой интервенцией; дальнейшее ослабление Ирана, приводящее к внутренним этническим конфликтам; нестабильность в Ливане; экономический коллапс в Йемене и Газе с риском голода; и экспансия экстремистских групп (ИГИЛ, Аль-Каида и др.). В 1–3 года это может привести к новым переворотам, как в Судане, Ливии, Алжире, Марокко, Египте, Эфиопии, и волнам миграции, усугубляя гуманитарный кризис с 56 000+ погибших в Газе к июню 2025.
Вопрос: Насколько высок риск распространения конфликта на соседние государства и как ему можно противодействовать?
Ответ: Риск очень высок — 80–90%, с уже вовлечёнными Ливаном, Сирией, Йеменом и Иорданией, Ираком и Саудовской Аравией. Противодействие: через дипломатию (ООН, Астанинский формат с Россией и Турцией), экономические стимулы (инвестиции в Заливе) и гарантии безопасности от России как альтернативы США. Непубличные переговоры с поиском гарантий для всех сторон — ключ к деэскалации.
Вопрос: Какой уровень террористической угрозы вы прогнозируете с учётом текущей обстановки?
Ответ: Уровень высокий, с ростом на 20–30% в 2025–2026: падение Асада усилило радикальных исламистов (атаки удвоились в 2024), хуситы и остатки Хезболлы радикализируют прокси; исламизация в Сирии и Ливии под турецким влиянием. Угроза для стабильности — миграция и атаки на Европу и Россию; Россия может усилить роль в борьбе с терроризмом для возврата влияния.
Российско-ближневосточные отношения
Вопрос: Как вы оцениваете роль России в текущей ситуации на Ближнем Востоке?
Ответ: Роль России должна быть многократно усилена! Несмотря на то, что страны региона как никогда открыты сегодня для фундаментального политического и военного прихода России как гаранта международной безопасности региона, сейчас мы в значительной мере сдали позиции. Утрата Сирии, предстоящие проблемы в Ливии из-за не до конца продуманной политики и не всегда корректного восприятия внутри ливийской политической действительности; отсутствие возможности влиять на урегулирование израильско-иранского противостояния практически могут свести на нет все усилия по распространению влияния России на Ближнем Востоке и Африке. Россия пока сохраняет базы в Тартусе и Хмеймиме, но влияние ослабло; переговоры с новыми властями Сирии и партнёрства с Заливом (ОПЕК+) — шанс на возврат.
Вопрос: Какие приоритеты и риски для российской внешней политики вы бы выделили в связи с нынешним обострением?
Ответ: Главные приоритеты: усиление работы со странами Залива и в первую очередь с Саудовской Аравией (предложение политических и военных гарантий), смена подхода к ливийскому вопросу, и возвращение к политике реального военного присутствия в регионе (Йемен, Ливия, Судан), усиление работы с современной Сирией и новыми властями (сотрудничество в военной, политической и экономической сферах). Риски: потеря Ирана как союзника (после июньской войны 2025 с Израилем), конкуренция с Турцией в Сирии/Ливии, и санкции, ограничивающие экспорт оружия; приоритет — баланс с Китаем для энергобезопасности.
Вопрос: Какие механизмы взаимодействия с ближневосточными партнёрами вы считаете наиболее эффективными для снижения напряжённости?
Ответ: Наиболее эффективны непубличные дипломатические каналы, и двусторонние соглашения с Заливом по нефти; экономические — инвестиции в инфраструктуру, транспорт, туризм и технологические проекты, сотрудничество в космосе и мирном атоме (в первую очередь с такими странами как Египет и Саудовская Аравия); военные — военно-техническое сотрудничество, совместное развитие высокотехнологичных военно-промышленных проектов, совместные учения для гарантий.
Фонд “Русское ближневосточное общество” продвигает диалог через НПО для тихих переговоров.
Вопрос: Видите ли вы реальные возможности для дипломатического урегулирования в краткосрочной перспективе? Какие шаги требуются в первую очередь?
Ответ: Возможности реальны, но ограничены — 40–50% в 2025: прекращение огня в Газе (как в январе–марте 2025) и переговоры по Сирии. Первые шаги: Россия как посредник в израильско-иранском диалоге, гарантии для ХТС в Сирии, и гуманитарные коридоры; вовлечение Китая для экономических стимулов.
Вопрос: Какую роль могли бы играть неправительственные организации и общественные диалоги в деэскалации?
Ответ: Самую непосредственную. Часто самые прорывные договоренности могут быть достигнуты не публично, а под зонтиком неправительственных организаций, таких как мы. НПО вроде нашего фонда могут модерировать диалог между общинами (евреи, арабы, курды, езиды), продвигать гуманитарную повестку дня и мониторить права и вести переговоры. Развивать все форматы экономического, культурного и гуманитарного сотрудничества, инициировать и продвигать технологические, финансовые, научно-технические и образовательные проекты сотрудничества, продвигать интересы Российского бизнеса.
Вопрос: Какие форматы международного посредничества, по вашему опыту, работают лучше всего в регионе?
Ответ: Непубличные переговоры по налаженным контактам с обеспечением минимально необходимых гарантий всем сторонам. Лучше всего — форматы вроде “Астаны” или “Катарского” (для Газы), где влияние России балансирует стороны; переговоры с привлечением НПО; публичные форматы как в ООН менее эффективны.
Вопрос: Каковы основные гуманитарные риски при затяжном конфликте, и какие меры необходимы для их минимизации?
Ответ: Основные риски: голод (80% сельхозземель Газы уничтожено, 56 000+ погибших к июню 2025), болезни (отсутствие воды/медицины), и массовые перемещения (2 млн в Газе, миллионы из Сирии). Минимизация: срочные коридоры для помощи (как UNRWA в 2025), международные фонды для реконструкции ($53 млрд для Газы и более $500 млрд для Судана и примерно столько же для Сирии).
Вопрос: Какие долгосрочные последствия конфликта несут для гражданского общества и инфраструктуры стран региона?
Ответ: Катастрофические: разрушение инфраструктуры (аэропорты, больницы в Сирии/Газе/Судане), травма поколений (210+ детей убито в Западном берегу к июлю 2025), рост экстремизма и миграция (миллионы беженцев). Гражданское общество ослабнет, с потерей доверия к государствам; реконструкция займёт десятилетия, как в Ираке.
Вопрос: Как фонд “Русское ближневосточное общество” может поддержать пострадавшие общины и наладить гуманитарную помощь? Какую работу проводит фонд на данный момент?
Ответ: Мы надеемся на государственную поддержку, а также ведём переговоры со спонсорами, чтоб обеспечить гуманитарную поддержку пострадавшим, и надеемся, что мы в этом преуспеем. Фонд фокусируется на диалоге и помощи: переговоры с Россией/Заливом для поставок еды/медикаментов в Сирию и Газу; текущая работа — мониторинг прав в Ливии и партнёрства с НПО для сирот (132 000+ в прошлом, аналогично сейчас).
Вопрос: Какие экономические потери и риски вы прогнозируете для стран региона и для России при продолжении конфликта?
Ответ: Этот вопрос требует отдельного разговора, так как изменения масштабные и глобальные. Потери: для региона — $15,9 млрд дефицита помощи в 2024 только по Газе, рост цен на нефть (+20% в 2025), рецессия в Заливе; для России — потеря рынков в Иране/Сирии, но выгода от высоких цен на нефть ($80+ за баррель). Риски: санкции, миграция, и нестабильность в ОПЕК+.
Вопрос: Как обострение отражается на торговых связях и инвестиционной привлекательности Ближнего Востока?
Ответ: В каждой стране по-разному! Есть страны, в которых сложно обеспечить гарантии инвестициям из-за коллапса международных гарантий и эскалации конфликтности, но есть и другие. Сегодня двери таких стран, как Саудовская Аравия, например, максимально открыты, в том числе и потому, что ими переосмыслена проблема международной безопасности, и они видят в России перспективного партнёра, важнейшего для них! Торговля упала на 20% в Красном море (из-за атак хуситов), инвестиции в Сирию/Газу — нулевые, но Залив привлекает $100 млрд+ в 2025 за счёт диверсификации.
Вопрос: Есть ли у вас предложения по экономическим инструментам, которые могли бы способствовать стабилизации?
Ответ: Да: совместные проекты ОПЕК+ с Россией для стабилизации цен на нефть; инвестиции в “зелёную” энергию (как Masdar в ОАЭ); торговые коридоры через Россию (ЕАЭС-Ближний Восток) для обхода Суэца; и гарантии для инвесторов через российские банки, минимизируя риски эскалации. Отдельно хочу сказать об инициативе Фонда «Русское Ближневосточное Общество» по созданию нового института развития для региона с участием России, такого регионального аналога МВФ, для создания института резервирования, инвестирования, взаимного клиринга, расчётов и стимулирования развития. Эта инициатива Фонда была поддержана Председателем Правительства ещё в 2019 году и было дано поручение профильным министерствам и ЦБ вместе с Фондом проработать этот вопрос, однако учитывая современное состояние дел в регионе очень важно ускорить работу по этому вопросу и получить поддержку Президента России, получив полномочия Фонд «Русское Ближневосточное Общество» сможет в кратчайшие сроки реализовать этот проект
Вопрос: Насколько вероятно прямое военное вмешательство внешних сил и каковы его последствия?
Ответ: Вероятность близка к 100%, последствия — масштабное переформатирование региона. Уже в 2025: США ударили по Ирану, Турция — в Сирию; последствия — новые альянсы (США-Израиль vs. Россия-Китай-Иран), миграция и экономический хаос.
Вопрос: Как вы оцениваете потенциал дальнейшей милитаризации региона и гонки вооружений?
Ответ: Это практически неизбежно: Израиль усиливает ядерный арсенал, Иран — прокси, Турция — дроны; гонка вырастет на 30% к 2026, с вовлечением России (продажи оружия в Залив).
Вопрос: Какие меры по снижению военной напряжённости вы считаете наиболее реалистичными?
Ответ: Сейчас об этом трудно говорить, так как военная напряжённость будет только нарастать, но реалистично: российско-турецкие договорённости по Сирии, мониторинг ООН в Йемене, и деэскалация через экономику (нефтяные сделки).
Вопрос: Какие политические риски несёт обострение для режимов в ключевых странах Ближнего Востока?
Ответ: Риски новых переворотов и исламизации: в Иране — этнические бунты; в Саудовской Аравии — недовольство молодёжи возможность интервенции радикальных исламистов со стороны Сирии и Йемена; в Сирии — HTS как новый режим с риском радикализации; для России — потеря влияния в Ливии, Алжире и Судане с последующим возможным ослаблением позиций и возможной прямой конфронтацией с Францией в Странах Сахеля, возможная конфронтация Алжира и Марокко, .
Вопрос: Может ли нынешняя эскалация спровоцировать волны внутренней нестабильности и миграции?
Ответ: Да, уже 2 млн перемещённых в Газе, миллионы из Сирии; нестабильность в Ливане/Ираке спровоцирует миграцию в Европу/Россию, усугубляя кризисы. Серьёзное давление на российский Кавказ и мусульманские регионы России, усиление подпольной работы радикальных исламистов в России, работа Турции по продвижению пантюркизма в тюркских национальных регионах России в рамках проекта Большой Туран
Вопрос: Как изменяется баланс сил между государственными и негосударственными акторами в регионе?
Ответ: Негосударственные (ХАМАС, Хезболла, хуситы) ослаблены (лидеры убиты, инфраструктура разрушена), государства (Израиль, Турция, Саудовская Аравия) доминируют; но ИГИЛ и другие радикальные исламские организации растут в вакууме Сирии, баланс сдвигается к государствам с прокси.
Вопрос: Какие сценарии развития событий вы считаете наиболее вероятными в краткосрочной и среднесрочной перспективе?
Ответ: Краткосрочный (2025): продолжение ударов Израиля по Ирану/Сирии; среднесрочный (2026–2027): передел Сирии (турецко-российский раздел), ослабление Ирана с внутренними реформами или коллапсом, борьба радикальных исламистских организаций с монархиями залива и давление на их политические системы.
Вопрос: Какие превентивные шаги можно было бы предпринять, чтобы не допустить наиболее негативного сценария?
Ответ: Превентивно: Россия предлагает гарантии Заливу, дипломатия по Ирану (как в 2015), гуманитарные зоны в Сирии; вовлечение Китая для экономического давления на эскалацию, расширение военного, экономического и финансового сотрудничества с монархиями Залива и Египтом.
Вопрос: Какой оптимистичный и какой пессимистичный исход вы видите для региона в ближайшие 5 лет?
Ответ: Оптимистичный: российско-китайское посредничество приводит к новому “Кэмп-Дэвиду” — мир с Израилем для арабов, диверсификация экономики; пессимистичный: полномасштабная война с ядерным риском, фрагментация (независимый Курдистан, распад Ирана) интервенция исламистов в монархические государства залива с попытками переворотов и возможного распада таких государств как Ирак, Йемен и даже Саудовская Аравия, глобальный кризис миграции и террора, коллапс на рынке энергоносителей.
Личное мнение и стратегия фонда
Вопрос: Какую позицию занимает фонд “Русское ближневосточное общество” в отношении текущего конфликта?
Ответ: Фонд выступает за деэскалацию через диалог и гуманитарное сотрудничество, подчёркивая роль России как гаранта стабильности; мы осуждаем эскалацию, фокусируясь на защите общин и противодействии терроризму.
Вопрос: Какие конкретные проекты или инициативы фонда вы считаете приоритетными сейчас?
Ответ: Приоритетны: гуманитарные поставки в Сирию/Газу, диалоговые платформы для сирийских племён, партнёрства с Россией для реконструкции Ливии; текущие — переговоры с спонсорами для помощи сиротам и мониторинг нарушений прав граждан, в особенности племенных меньшинств. Продвижение российских технологических проектов в страны залива, создание Платформы для экономического, военно-технического и финансового сотрудничества с ключевыми монархиями Залива и в первую очередь Саудовской Аравией; как я говорил выше, важнейшая инициатива Фонда – создание Международного Восточного Резервного и Расчётного Банка (МВРРБ) – аналога МВФ и Международного Банка Расчётов для региона Ближнего Востока, Африки, Центральной и Южной Азии с участием России.
Вопрос: Какие ресурсы и партнёрства требуются фонду для эффективной работы в условиях эскалации?
Ответ: Требуются: государственное финансирование проектов фонда 800 – 900 млн руб в год, финансовые пожертвования от российских спонсоров ($10–20 млн в год), заключение контрактов на локализацию российских производств и создание совместных предприятий странах региона с такими Российскими компаниями как Росатом, Ростех, Роскосмос, ОАК, Зарубежнефть, Роснефть, Газпромнефть, МИТ (Московский институт теплотехники), РусГидро, Камаз, Газ, Уаз, НАМИ (проект Аурус) и др. партнёрства с МИД РФ, Советом Безопасности РФ, UNRWA и др.
Постановление правительства о передаче в собственность Фонда здания для размещения (в соответствии с поручением Председателя Правительства РФ от 2019 г.), а так же имущественного комплекса для создания «Международного Центра культурного, гуманитарного и экономического сотрудничества со странами Ближнего Востока, Африки и Южной Азии».
Указ Президента России о наделении полномочиями президента Фонда «Русское Ближневосточное Общество» Спивака И. И. по ведению переговоров от российской стороны и реализации проекта создания международной организации – Международного Восточного Резервного и Расчётного Банка (МВРРБ) с долей России не менее 20% в уставном капитале создаваемой организации.
Вопрос: Что вы хотели бы сказать политическим лидерам региона и внешним игрокам с точки зрения деэскалации?
Ответ: Прекратите эскалацию, инвестируйте в диалог — Россия готова гарантировать безопасность и развитие; внешние (США, Китай): поддержите многополярность, чтобы избежать глобальный хаос; Израиль и Иран: переговоры спасут регион, в противном случае обе страны станут на путь уничтожения и исчезновения с карты с угрозой ядерной войны.
Вопрос: Какие сигналы вы ожидаете от международного сообщества в ближайшие месяцы?
Ответ: от ООН — резолюции по Сирии; от России/Китая — усиление посредничества; от США — фокус на Иране, но с рисками новых санкций и тарифов; позитив — гуманитарные саммиты в 2025 для Газы/Сирии.
Консенсус-прогноз по ситуации на Ближнем Востоке от Фонда РБВО
Эскалация конфликта на Ближнем Востоке достигла пика, с риском региональной войны. Ключевые опасения: усиление процессов радикальной исламизации и вероятная дальнейшая фрагментация Сирии после падения режима Асада (декабрь 2024), распространение вооруженной радикально исламистской угрозы с территории Сирии в монархии Залива, в первую очередь в Иорданию и Саудовскую Аравию, удары Израиля по Ирану (2024–2025), турецкая экспансия, усиление Братьев Мусульман, ИГИЛ и других радикальных исламистских группировок. Нападение ХАМАС 7 октября 2023 года стало катализатором, позволившим Израилю инициировать операцию в Газе, против Хезболлы и Ирана и позволило Израилю навязать наиболее агрессивные варианты решения вопроса своей безопасности и экспансии. США максимально уходят из региона, теряя доверие Залива, что открывает двери для России как гаранта безопасности. Основные игроки — Израиль, Турция, США, Великобритания — преследуют геополитические и энергетические цели. У России собственные интересы, работу по продвижению которых необходимо многократно усилить! Энергетические рынки нестабильны, цены на нефть могут достичь $150 за баррель, а могут упасть до 25 долларов за баррель. Гуманитарные риски катастрофичны: голод, болезни, миграция (2 млн в Газе, миллионы из Сирии). Россия должна усилить влияние через дипломатию (Астанинский формат и др.), военное присутствие (Йемен, Судан, Ливия) и партнёрства с Заливом, особенно с Саудовской Аравией. Фонд “Русское ближневосточное общество” продвигает непубличные переговоры и гуманитарку, сотрудничая с НПО для помощи общинам.
О.Г. Пересыпкин: «Кто такие хуситы и как они появились на политической арене Ближнего Востока?«
Практически каждый день в СМИ появляются сведения о том, что хуситы задержали или обстреляли иностранные суда, которые держали путь в израильский порт Хайфа, или обстреляли один из городов Израиля. В связи с этим редакция обратилась к заслуженному работнику дипломатической службы России, послу Пересыпкину Олегу Герасимовичу, который проработал в Йемене 13 лет, с просьбой рассказать, кто такие хуситы и как складываются отношения нашей страны с Йеменом в настоящее время. Ниже мы публикуем статью Пересыпкина О.Г., подготовленную по просьбе нашей редакции.
У пророка Мухаммеда, основателя ислама, была дочь Фатима, которая родила двух сыновей – Хусейна и Хасана. Первый в 680 г. погиб в битве с отрядом Омейядского халифата в районе иракского города Кербела. У Хасана появился внук Зейд, который решил продолжить борьбу за халифатский трон, но потерпел поражение, бежал в Иран, а затем в Йемен. Он и его сторонники осели в Северном Йемене в городе Саада в X веке. В течение нескольких веков сторонники Зейда сформировали общину Зейдитов – умеренную шиитскую организацию.
По мнению исламских богословов, Аллах выбрал Мухаммеда как своего пророка и основателя новой религии, потому что в нем, по его мнению, была присущая ему божественная сущность. Эта божественная субстанция перешла к Фатиме, её сыновьям и их потомкам.
В Йемене есть большая группа лиц, которая считается дальними потомками Хусейна и Хасана, пользуется большим авторитетом и уважением. К этой категории лиц относится и Бадреддин аль-Хуси, который считается авторитетным знатоком зейдитской формы шиитского толкования ислама. В начале нашего века он создал организацию «Правоверная молодёжь», которая должна была заниматься благотворительностью, бороться против вредных привычек среди молодёжи, глубоко изучать Коран и шиитскую догматику.
Йеменцы очень религиозны. Они гордятся, что приняли Ислам в 628 году ещё при жизни пророка Мухаммеда. Они знают и гордятся тем, что один из углов кубического здания Каабы, самой большой святыни ислама и места ежегодного паломничества, называется «Рукн аль-Йемен», то есть «Угол Йемена». Также представители йеменских племён были в числе ближайших сподвижников пророка Мухаммеда.
В Йемене нет никакой программы формирования семьи. Существует многожёнство, особенно в провинциях, и сегодня большинство населения Йемена составляет безработная и очень религиозная молодёжь.
Деятельность организации аль-Хуси велась при поддержке правительства Президента А.Салеха и не привела к улучшению материального положения молодых йеменцев. В их среде стали рассуждать о том, что следует восстановить монархию, свергнутую в 1962 году, и создать отдельный зейдитский эмират на севере Йемена со столицей в г. Саада. Решение таких вопросов может быть только в результате военных действий против Правительства и президента А.Салеха.
Хуситы начали вооруженную борьбу против центрального правительства. Начали выгонять из района Северного Йемена мусульман-суннитов и семьи иудеев, проживающих с давних времен в этих районах. Наиболее активные военные действия были в октябре-ноябре 2009 года. Правительственные войска в ходе боевых действий «прижали» отряды хуситов к северной границе с Королевством Саудовская Аравия. Хуситы перешли границу и с ходу захватили военную базу Саудовской Аравии – аль-Джабер. На этой базе они захватили большие денежные средства и большое количество техники: танки, бронемашины и тяжелую артиллерию. После этого хуситы смогли одержать победу и вернуться на территорию Йемена. В ходе своей противоправной деятельности они получили контроль над всеми районами Йемена.
В мае 2023 года они организовали парад на старом аэродроме Саны, где показали всё, что они имеют. Кроме танков и бронемашин хуситы показали и ракеты собственного производства, и ранее купленное другое вооружение.
Иными словами, сегодня хуситы представляют собой довольно серьёзную военную организацию, с которой должны считаться арабские страны и их противники, в том числе Израиль и США.
Военные действия Израиля против палестинцев в Газе восприняты хуситами как война против мировой общины мусульман, и побудили их выступить против Израиля и поддерживающих его США и их западных союзников. Они стали задерживать суда, идущие в израильский порт Хайфа, и фактически заблокировали Баб-эль-Мандебский пролив шириной 24 км – выход из Красного моря в Аденский залив и Индийский океан.
Большие потери, которые несут компании США и их западные союзники, побудили американцев попытаться связаться с хуситами с тем, чтобы обеспечить свободный проход их кораблей через Баб-эль-Мандебский пролив и Суэцкий канал. Однако хуситы отказываются от контактов с западниками.
Вот, вкратце, кто такие хуситы.
Движение хуситов не является террористической организацией. Это чисто продукт общественно-политического развития йеменского общества. И я бы считал полезным установить и поддерживать с руководством этой организации контакты. Кто будет общаться с хуситами, должно решать МИД РФ, где есть грамотные специалисты-востоковеды.
В Йемене, в Северной и Южной его части, мы подготовили около 50 тысяч гражданских и военных специалистов. Примерно у одной трети этих специалистов жёны – выходцы из бывшего СССР: русские, украинки, татарки и др., но они все называются русскими. Например, в Адене русские женщины организовали бесплатные курсы русского языка.
С учетом того, что наше дипломатическое представительство в Йемене находится в Саудовской Аравии, я бы считал полезным назначить в Йемен одного-двух почетных консулов России из числа авторитетных граждан Йеменской Республики, относящихся с симпатией к нашей стране и готовых оказывать нам и нашим гражданам необходимую помощь и содействие в решении возникших проблем. Вопрос о назначении почетных консулов также находится в компетенции МИД РФ.
Мне известно, что в Йемене есть лица, готовые оказывать помощь нашим соотечественникам в решении их проблем. Это генерал Али Салех Абдаль Афаш, получивший высшее военное образование в СССР, и уроженец города Адена — Абдо Фатах Исмаил — бывший мэр г. Сана, сын президента Южного Йемена Абдаль Фатах Исмаила, генерального секретаря Йеменской социалистической партии. Так что кандидаты на пост почетных консулов в Таизе и Адене есть. Решение этого вопроса находится полностью в компетенции МИД РФ.
Я надеюсь, что моё мнение поможет в решении этой проблемы. «…Мы своих не бросаем…», говорит В.В.Путин, и помощь нашим, пусть и бывшим гражданам, и их детям в охваченной войной стране будет воспринята с благодарностью и пониманием.
Кемран Магомедов: «Турецкая оккупация сирийского побережья»
Турецкая оккупация сирийской провинции Хатай в 1938 году стала значимым и сложным событием в истории региона. Этот регион площадью около 5000 квадратных километров, ранее известный как Александрийский санджак, был одной из шести административных единиц, входивших в состав французского мандата в Сирии и Ливане. Остальные пять единиц включают государство Дамаск, государство Алеппо, государство алавитов (Латакия), Большой Ливан и государство друзов.
В 1922 году была образована Сирийская федерация, объединившая все вышеперечисленные регионы под контролем французского мандата. Однако в 1925 году федерация была распущена, и вместо нее возникло сначала Сирийское государство, а затем, в 1930 году, Сирийская Республика, в состав которой также вошли все шесть административных единиц. Александрийский санджак имел особый статус и независимость, поскольку там проживало большое количество турок, арабов и армян. Турецкое население Хатая также увеличилось в 1925 году в связи с переселением турок в этот район.
Название «Хатай» было введено в 1923 году по инициативе Мустафы Кемаля Ататюрка. Турки стали занимать ключевые должности в административных органах, что способствовало продвижению идей объединения с Турцией, впоследствии получивших название турецкой «мягкой силы». Помимо «мягкой силы» Анкара начала использовать распространенные сегодня «оранжевые революции». В 1936 году в Александрете (современный Искендерун) прошли массовые репрессии с участием турецкого населения, на которые местные арабы и армяне ответили протестами. Под предлогом защиты турецкого населения турецкое правительство ввело свои войска в регион, что привело к оккупации Польши фашистской Германией в 1939 году. Неслучайно Гитлер называл Ататюрка своим учителем.
Пока европейские страны были заняты борьбой с фашистской угрозой, Ататюрк провел референдум о вхождении Хатая в состав Турции. Европа была вынуждена признать результаты референдума в обмен на сохранение нейтралитета во Второй мировой войне. Сирия получила полную независимость от французского мандата только в 1941 году, а французские войска покинули страну в 1946 году.
До 2005 года Дамаск считал Хатай оккупированной территорией, однако под давлением Запада был вынужден признать его частью Турции. Сегодня мы являемся свидетелями продолжающейся оккупации Турцией северной Сирии. Существует мнение, что вся территория этой страны в будущем может быть разделена между Турцией и Израилем при молчаливом согласии западных стран: либо путем силовых действий, либо путем искусственно организованных референдумов.
Таким образом, исторический контекст оккупации Хатая остается актуальным и поднимает множество вопросов о будущем региона и его жителей.
О.Г. Пересыпкин: «Ливийская страница в Большой войне»
В 1984 году меня назначили чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в Ливии. Когда я прибыл в столицу Ливии – Триполи, в этой североафриканской стране находилось 12 тысяч граждан СССР: военных и гражданских специалистов, а также членов их семей. В качестве посла Советского Союза я не только общался с представителями местной власти, но и посещал коллективы советских граждан, работающих в Ливии. Мой первый визит был в Бенгази, где находился штаб группы нефтяников-буровиков, работающих в Ливийской пустыне.
Я отправился в поездку по стране по отличной автотрассе на восток от столицы Триполи через горы Джебель Ахдар в сторону Бенгази. В этих горах находился центр сопротивления итальянским колонизаторам, захватившим Ливию в 1912 году. Склоны долины в некоторых местах изрыты пещерами, в которых партизаны прятались от итальянских карателей. В каждом ливийском городе есть улица или площадь Омара Мухтара – национального героя, который 13.09.1931 года был ранен и попал в плен. 17 сентября в возрасте 70-ти лет он был казнен итальянскими фашистами.
Италия начала экспансию в Северную Африку под барабанный бой апологетов возрождения Римской империи, в которой Средиземное море было бы «таге nostrum» («нашим морем»), а его южное побережье — естественной границей империи, существовавшей две тысячи лет назад. В 1912 году Италия вынудила Турцию согласиться на передачу Ливии. Приход к власти в Риме фашистов в 1922 году во главе с Муссолини активизировал экспансионистскую внешнюю политику Италии. В 1935 году Италия бросилась на беззащитную Эфиопию и в течение двух лет захватила всю страну. В апреле 1939 года итальянцы пришли в Албанию. Военные успехи вскружили голову итальянским чернорубашечникам, и 10 июня 1940 года Италия официально вступила во вторую мировую войну на стороне фашистской Германии. Муссолини, признавший главенствующую роль Гитлера в антикоминтерновском пакте, был уверен в победе фашистов и надеялся при дележе добычи получить свою долю.
Но вместе с тем дуче пытался проводить и свою собственную захватническую линию, особенно там, где нельзя было ожидать серьезного сопротивления. Итальянская армия в 1940 году бросилась «помогать» Гитлеру, чтобы оккупировать уже поверженную Францию, но первые столкновения с французскими патриотами отрезвили зарвавшихся фашистов. В сентябре 1940 года маршал Грациани, специалист по африканским делам, начал наступление против англичан, окопавшихся в Египте, а в октябре того же года Муссолини, не поставив гитлеровское командование в известность, напал на Грецию и потерпел поражение. Грациани к декабрю 1940 года дошел до местечка Сиди-Баррани, что в 140 километрах от египетского курорта Мерса-Матрух, и англичане, воспользовавшись отдыхом уставших от длинных переходов по пустыне итальянцев, нанесли им ответный удар. В Северной Африке, как и в Греции, итальянские фашисты откатились назад, и Германии срочно пришлось спасать своего незадачливого союзника, направив войска и в Грецию, и в Северную Африку.
Так, в Северной Африке появился 50-летний Эрвин Роммель со своим танковым экспедиционным корпусом, будущий участник заговора против Гитлера, покончивший жизнь самоубийством. Имя его ненавистно ливийским патриотам. К слову сказать, этот генерал-фельдмаршал был награжден несколькими пышными эпитетами-прозвищами, такими, как Лис пустыни и Роммель Африканский по аналогии с римскими полководцами Сципионами Старшим и Младшим, разгромившими в ходе соответственно Второй и Третьей Пунических войн первый — Ганнибала, второй — Карфаген и получившими за это прозвание Африканский.
В мае1941 г. Роммелю действительно удалось потеснить англичан, которые, оставив в тылу у немцев гарнизон Тобрука, отступили за ливийско-египетскую границу. Роммель не смог сломить Тобрук. Немецкие и итальянские войска стали выдыхаться, и Роммель запросил подкрепления, которого гитлеровская ставка не могла выделить: все свои силы нацисты бросили на «блицкриг» на Востоке, на захват Москвы. Накануне 1942 г. англичане приняли контрнаступление, но не смогли закрепить свой успех. Роммелю удалось, собрав резервы, предпринять свое третье, и последнее, наступление
В этом городе есть кладбище польских, чешских и словацких солдат, которые вместе с английскими солдатами отбивали атаки немецких и итальянских фашистов. Но Роммель не смог сломить Тобрук. Фашисты стали выдыхаться и попросили подкрепление, которое гитлеровская ставка не могла выделить: все свои силы нацисты бросили на блицкриг на востоке, на захват Москвы.
Накануне нового, 1942 года англичане предприняли контрнаступление, но не смогли закрепить свой успех. Роммелю удалось собрать все свои резервы и предпринять третье и последнее наступление. 13 июня того же года авангард немецкой механизированной колонны появился в окрестностях Эль-Аламейна, в нескольких десятках километров от Александрии. А Роммель срочно вылетел в Берлин якобы для того, чтобы лично доложить об успехах Гитлеру. На самом деле все было иначе: немецкие танки и бронемашины африканского корпуса оказались без бензина и боеприпасов, и гитлеровская ставка не могла выделить ни солдат, ни боеприпасов. В битве под Сталинградом вермахт выжимал все свои резервы для стабилизации фронта. Для этого пришлось пожертвовать Роммелем, его африканским корпусом и бредовыми идеями выйти на берега Суэцкого канала и далее на Ближний Восток и в Индию.
23 октября 1942 года 8-я армия британского генерала Монтгомери прорвала фронт итало-немецких войск и погнала фашистов к границам Туниса. Министр иностранных дел фашистской Италии Чиано (в 1943 году участвовавший в заговоре против Муссолини и казненный фашистами) в эти дни 1942 года сделал следующие записи в своем дневнике:
«5 ноября. Крушение нашего фронта в Ливии. 8 ноября. В полшестого утра мне позвонил Риббентроп, чтобы сообщить о высадке американцев в портах Алжира и Марокко. Он был очень нервный и хотел знать, что мы собираемся делать.12 ноября. В Ливии Роммель бежит сломя голову. Большие трения между немецкими и итальянскими войсками… Дело доходит даже до перестрелок. Немцы забрали для своих нужд все грузовики, чтобы драпать побыстрее, и оставили наши дивизии в пустыне, где масса людей умирает от голода и жажды».
Под напором английских войск, в составе которых воевали польский и чехословацкий батальоны, один за другим пали ливийские города. 20 ноября 1942 года был взят Бенгази. Немцы и итальянцы бежали вдоль побережья залива Большой Сирт, оставляя раненых и убитых, бросая грузовики, склады боеприпасов и военного снаряжения. Это совпало с высшим напряжением боев на Волге. 19–21 ноября советские войска завершили окружение 330-тысячной армии Паулюса, в декабре блокировали попытку освободить окруженную немецкую группировку и затем приступили к ее ликвидации. В конце января — начале февраля 1943 года остатки армии Паулюса, именем которого была названа одна из центральных улиц ливийской столицы в период фашистского господства, сдались в плен. 22 января 1943 года граф Чиано записывает в своем дневнике: «Прорыв в Сталинграде, отступление почти по всему фронту, неминуемое падение Триполи. Роммель, кажется, вновь повел дело так, чтобы спасти свои силы и оставить на гибель наши. Муссолини взбешен этим и намерен отплатить немцам. Он очень расстроен падением Триполи, но не теряет надежды на возможность контрнаступления из Туниса, чтобы отвоевать город. Так он продолжает тешить себя иллюзиями, закрывая глаза на суровую реальность, которую отныне видят все». В течение трех лет в Северной Африке бушевало пламя войны, оставившее глубокие шрамы на лике Земли. Сотни остовов сгоревших танков и бронемашин, разбитых орудий усеяли обочины дороги Триполи — Бенгази. И везде — горы стреляных гильз, сотни гектаров вырубленных оливковых деревьев и пальмовых рощ, засыпанные колодцы, сотни минных полей и складов с боеприпасами, оставленными итальянцами, немцами и англичанами. Ни на одном театре военных действий за прошедшую войну не было использовано такого огромного количества мин, как в Ливии. Здесь нет природных препятствий, бетонированных укрытий или системы земляных укреплений. Все это заменили мины, которые щедро, без карт и системы, рассеивались вдоль дорог, вокруг стратегических населенных пунктов и укреплений.
Сразу после 1943 года в Ливии были предприняты попытки очистить территорию от следов войны. Спекулянты бросились скупать у англичан превратившиеся в металлолом разбитые танки и миллионы латунных гильз от снарядов. В 1945 году только в порты Киренаики — Тобрук и Бенгази — со сборных пунктов в пустыне грузовики доставляли ежедневно до 150 тыс. килограммов мин и неиспользованных боеприпасов, чтобы сбросить их в море. Примерно такое же количество взрывали в местах, слишком удаленных от моря. В течение двух первых лет после окончания войны ежедневно в Ливии уничтожалось до одного миллиона килограммов боеприпасов. Уничтожались, но видно, далеко не все. Поэтому и сейчас, много лет спустя, когда отгремели последние выстрелы второй мировой войны, время от времени в пустыне у колодца или на обочине караванной тропы раздается взрыв: забытая старая мина оборвала жизнь еще одного ливийца.
В годы итальянской оккупации (1912–1943) Ливия потеряла 750 тыс. своих жителей — огромное число для страны, население которой сегодня немногим более 3 млн. человек. И все это — результат массовых расстрелов и депортации в Италию, гибели людей в концентрационных лагерях, на минных полях, во время бомбежек и артобстрелов. Правда, размах у дуче был несколько меньше, чем у Гитлера и его сподручных, заливших кровью Европу и Советский Союз. В Триполи создан и работает Центр по изучению борьбы ливийского народа против итальянских оккупантов. Здесь собраны фотографии разрушенных войной городов и сел, массовых казней ливийских патриотов, концентрационных лагерей.
…Уезжаем из Бенгази рано утром. Большой современный город только просыпается. В центре осталось лишь несколько старых зданий да монументальный двухкупольный кафедральный собор, построенный по приказу Муссолини и представляющий собой смесь всех архитектурных стилей. Ведь Бенгази, от которого зависела судьба воюющих армий в Северной Африке, регулярно подвергался бомбардировкам как державами «оси», так и союзниками. Город был превращен в развалины, а порт загроможден затопленными кораблями. Сейчас Бенгази — практически новый город с кварталами современных домов, красивой набережной и портовым молом, удобными развязками дорог и целым комплексом университета Гар-Юнис. Небольшой населенный пункт, принадлежащий ранее арабскому племени бенгази, превратился в центр муниципалитета Бенгази, в символ возродившейся Ливии — страны, опаленной зноем пустыни и 30-летней фашистской оккупации.
Отличное шоссе соединяет Бенгази с Триполи. Старая автострада, лихорадочными темпами строившаяся еще итальянцами в 1935–1937 годах, была разбита и разрушена гусеницами танков и артобстрелами. Быстро минуем города Аждабия, Мерса-Брега, Рас-Лануф. К двум последним выходят нефте- и газопроводы от нефтяных полей в Ливийской пустыне. Мерса-Брега — нефтеналивной порт, в Рас-Лануфе недавно построен большой нефтеперегонный завод. Около этих городов полотно дороги расширяется и превращается в посадочную полосу для небольших самолетов, которыми пользуется администрация иностранных нефтяных компаний, порта и нефтеперерабатывающего завода.
В месте, где до Мисураты остается 140 км, от автострады почти под прямым углом отходит отрезок старой дороги. Выхожу из машины. На обочине у поворота лежат покореженные автомашины, не вписавшиеся в него на большой скорости. Внизу, под откосом, — старые, полуразрушенные итальянские казармы, подходящие к дороге. Другие постройки, тоже разрушенные, видны вдалеке, у берега моря. Колючая проволока и спираль Бруно с мелкими в виде топориков ножами, названная по имени итальянского изобретателя времен первой мировой войны, говорят о том, что здесь находился военный пост. Бродя среди построек, оккупированных сегодня голубями и воробьями, нахожу позеленевшую гильзу винтовочного патрона. Затем еще одну — от пистолетного патрона. Видно, здесь шли бои. Кто кого атаковал? Кто прятался за дьявольским изобретением инженера Бруно? Солдаты оккупационной итальянской армии или изнывающие от жары солдаты генерала Роммеля? Строители новой автострады обошли опасный участок и выпрямили трассу. И сейчас этот кусок старой дороги с разрушенными казармами и колючей проволокой остался музеем бессмысленной бойни под африканским небом, кровавой страницей в истории ливийского народа.
Профессор Олег Пересыпкин — заслуженный работник дипслужбы России, посол СССР в Ливии в 1984-1986гг.